На столе лежал газетный лист с фотографией, под которой было написано: «Русские паломники у храма святого Лазаря». В голове возникла мысль: «А не съездить ли в этот храм?» Но разум возразил: «Ты был там в прошлом году, не думаю, что что—то особенное за это время произошло».
Вера — она или есть, или мы ее в себе гасим различными оговорками.
Я отправился на пляж и, как мне казалось, выбросил мысли о храме Лазаря из головы. Я люблю плавать и, когда приезжаю в гости к дочери, которая много лет живет на Кипре, с удовольствием по утрам погружаюсь в прохладную воду часа на два, после чего чувствую волнительный прилив энергии. На этот раз плавание было беспокойным: ветер назойливо бросал волну в лицо, приходилось приноравливаться к стихийным барашкам.
«Тебе обязательно надо съездить в храм святого Лазаря!» — мысль яркая и категоричная пришла в голову словно извне. И в это время я услышал колокольный звон, который стелился над водой благодатными вибрациями. Казалось, даже волны упокоились.
«Сегодня воскресенье, — подумал я, — дочь свободна, мы с ней можем съездить в Ларнаку и прикоснуться к духовным святыням». Я вышел на берег, обмылся пресной водой и отправился домой.
Дочь на удивление быстро согласилась, добавив, что в паломнической поездке всегда получаешь благодать.
Вошли в храм, умиротворение и прохлада наполнили меня единением со святым человеком, жившим много веков назад. Непонятная суета, происходившая в центре, привлекла мое внимание. В крещенскую купель молодой священник наливал воду, другой более умудренный служитель творил молитвы перед женщиной, она держала в руке горящую свечу, украшенную белым бантом, и мужчиной, который трепетно и настороженно держал на руках младенца в белом покрывале. Дитя смотрело в мир широко открытыми глазами, словно понимая, для чего собрались эти люди, и ему было любопытно досмотреть это действо до конца. Крещение ребенка — это таинство приобщения новорожденного к церкви. По моему мнению, когда человек принимает обряд крещения, Иисус Христос берет его под свое покровительство, не учитывая, как этот человек заботится о себе. Настроение поднималось, мелодичная молитва на певучем греческом языке несла духовный подъем, который принимался моей душой.
«Михаил…» — отчетливо услышал я имя, которое произнес священник. «Архангел Михаил, серьезный покровитель у этого малыша, пусть он будет счастлив, успешен и любим», — пролетело в моей голове. Я постоял еще немного, зажег свечу за здравие всех своих родных и спустился в подвальное помещение храма. В углу на коленях стоял мужчина, который усердно молился. Я услышал русскую речь и остановился, чтобы не нарушать таинство молитвенного поклонения. Мужчина закончил святой ритуал, поднялся, перекрестился и три раза поклонился святому месту. Наши взгляды встретились, я хотел пройти мимо в надежде, что человек отправится наружу, но он продолжал смотреть на меня. Я посмотрел на него вопросительно и спокойно.
«Вы меня не помните?» — спросил мужчина смущенным тихим голосом. Я внимательно вгляделся в правильные черты лица: глубоко посаженные глаза, густые черные брови, прямой мясистый нос, резко очерченный рот, рыжая аккуратно подстриженная борода… Нет, вспомнить его мне так и не удалось.
«Вы в прошлом году были здесь и пожертвовали мне пять евро», — тихо продолжил собеседник.
Уже много лет я приезжаю к дочери в июне месяце, прошлый год не был исключением, но когда человек сказал про пять евро, я вспомнил его. Он и тогда стоял на коленях возле гробницы святого Лазаря и усердно молился, время от времени поднимаясь и снова склоняясь к полу. Иногда его плечи сотрясали рыдания, и он издавал невнятные звуки; мне тогда показалось, что молящийся глубоко раскаивается в чем—то. Под глазом у него был лиловый синяк, нос с одной стороны был ободран, кровь запеклась, но еще не засохла, было видно, что инцидент произошел недавно. Сочувствие к неухоженному и несчастному паломнику наполнило меня чувством глубокого сострадания. По роду своей профессиональной деятельности я имею дело с людьми, находящимися в глубокой алкогольной зависимости. Это был мой соотечественник — я совершенно в этом не сомневался — он оказался в чужой стране, испытывает мучение от осознания собственной ненужности, одиночества и боли. Мне было неуютно находиться рядом с этим человеком возле гробниц, я достал денежную купюру, положил перед ним и поднялся наверх. Сейчас этот человек стоял передо мной, но это была совсем другая личность.
— Меня зовут Михаил, — продолжил он. Я вздрогнул и пришел в себя.
«И он Михаил?!» — подумалось мне.
— Меня тогда трудно было запомнить, был в очень плачевном состоянии, хотя был вполне преуспевающим человеком, приехал на Кипр в надежде отказаться от своего алкогольного пристрастия. Не буду рассказывать подробности, мне кажется, вы и так все об этой болезни знаете.
— Да, в настоящее время — это моя профессия: консультировать тех, кто проваливается в алкогольный дурман и хочет оттуда выкарабкаться. — Я замолчал в ожидании продолжения.
— Прилетел я сюда с твердым желанием освободиться от этой болячки, но зеленый змий думал обратное. Часть денег я пропил, начал «накидывать» еще в самолете, часть у меня вытащили или выманили, я не помню. Спал я на пляже, ел, что оставалось от отдыхающих. Для меня это было полным крахом, до сих пор удивляюсь, как меня не задержала полиция. В то утро, когда я вас встретил в этом храме, ночью мне приснился удивительный сон.
Сестра, как мне казалось, умершего Лазаря, Марфа, говорит мне: «Господи! Уже смердит; ибо четыре дня, как он в запое». Но сам Лазарь встал передо мной и говорит: «Иди в церковь мою, прикоснись к гробницам моим, поклонись праху моему и, как сказал мне Иисус Христос, говорю тебе: Михаил! Иди вон из гроба твоего.
Я проснулся словно обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо мое лежало в песке, и задыхался я, словно рот мой был обвязан платком, но он был забит песком.
Оказалось, храм святого Лазаря совсем рядом, часто, будучи во хмелю, я проходил мимо, но не было никакого желания заглянуть туда. Смердел я в то утро отвратительно, пришлось под душем вымыться, благо на пляже такие устройства существуют. Одежду свою кое—как простирнул, подсушил. Единственное, чего нельзя было улучшить, — так это следы «приключений» на лице. Вошел я с робостью внутрь церкви, а мне священник улыбается и показывает, куда надо спуститься, словно все обо мне давно знает. Я стукнулся лбом, когда спускался в склеп, стал на колени и стоял часа два или более, очнулся от вашего появления, и пожертвование принял от вас как соломинку надежды, которая и вытащила меня.
— А что дальше было? — спросил я без удивления.
— В этот же день я отметил, что исчезло у меня притяжение к моим любимым напиткам. Поэтому стал я в храм к Лазарю каждый день ходить, а однажды священник дал мне визитку общества анонимных алкоголиков, где меня поддержали. Но от святого Лазаря я никогда не отрекусь: он — моя Высшая сила и моя надежда во всем.
Валерий МИРОНОВ
